«Мы могли бы победить»: почему в России никак не могут справиться с эпидемией ВИЧ

По итогам 2021 года ООН включила Россию в первую пятерку стран по темпам распространения ВИЧ. Минздрав назвал это «пропагандистской провокацией», хотя его данные о количестве заболевших соответствуют цифрам, приводимым Объединенной программой ООН по ВИЧ/СПИД, — 59 000 в год. Forbes Life поговорил с экспертами о том, как считают статистику по ВИЧ, почему она отличается у разных ведомств и как будет развиваться эпидемия в России

В декабре 2022 года  была опубликована   статистика, что, по данным Объединенной программы ООН по ВИЧ/СПИД (ЮНЭЙДС) и Европейского центра профилактики и контроля заболеваний (ECDC), в 2021 году на Россию пришлось 3,9% от 1,5 млн случаев заражения ВИЧ (в 2021 году в мире) — 58 500 человек. По этому показателю ее обогнали только ЮАР (14% всех новых случаев ВИЧ), Мозамбик (6,5%), Нигерия (4,9%) и Индия (4,2%).

В Минздраве тут же  заявили , что эта информация — «очередная пропагандистская провокация, направленная против страны». По мнению ведомства, приведенные сведения «произвольно и тенденциозно интерпретируют цифры из различных источников, накапливающих информацию о распространении эпидемии ВИЧ/СПИД за разные годы наблюдений». При этом главный внештатный специалист Минздрава по ВИЧ-инфекции Алексей Мазус  подтвердил , что в России в 2021 году выявили 59 000 человек с ВИЧ. 

Более того, фактических заражений в стране, скорее всего, больше: по данным Роспотребнадзора, в 2021 году число новых случаев с подтвержденным диагнозом «ВИЧ-инфекция»  составило   71 000 человек. Данные Минздрава и Роспотребнадзора расходятся не только по количеству заболевших, но и по количеству тех, кто уже живет с ВИЧ: все потому, что первое ведомство учитывает только тех, кто стоит на диспансерном учете — это  851 000 пациентов , а второе — все лабораторно подтвержденные случаи в количестве  1,1 млн   человек. Кроме того,  по расчетам Роспотребнадзора , около 400 000 человек пока не знают о своем статусе, то есть всего в России носителями ВИЧ можно считать 1,5 млн жителей. «Это больше 1% населения и говорит о том, что в стране есть эпидемия», — комментирует цифры Forbes Life руководитель Коалиции по готовности к лечению (ITPCru) Денис Годлевский. Для сравнения: глобальная распространенность ВИЧ  составляет 0,7% . 

«Пятерка первых стран по темпам распространения ВИЧ — достаточно условный список, потому что там собраны данные из разных источников. Лучше ориентироваться на данные по европейским странам — там Россия действительно лидирует по уровню пораженности и заболеваемости», — отмечает в разговоре с Forbes Life Алексей Лахов, член делегации НКО в Координационном совете ЮНЭЙДС. 

По данным портала Statista, заболеваемость ВИЧ в России  составляет   40,2 случая на 100 000 человек. В соседней Украине этот показатель равен 37,1, в Казахстане — 18,7, на Кипре — 16,5. В большинстве же европейских стран показатель заболеваемости колеблется в диапазоне от 2 до 5 случаев на 100 000 человек. Во Франции, Испании, Ирландии и Эстонии — от 5 до 10 случаев на 100 000. 

Еще в 2016 году эксперты ЮНЭЙДС  заявляли , что в России происходит самая масштабная эпидемия ВИЧ в Европейском регионе и одна из самых быстрорастущих эпидемий ВИЧ в мире.  Тогда же пристальное внимание к теме ВИЧ-инфекции начали проявлять и российские власти — в 2016 году в Екатеринбурге объявили об эпидемии ВИЧ. В городе было  зарегистрировано   почти 27 000 случаев заболевания — 1,8% населения. Проблема тогда, как объяснил Алексей Лахов, вышла за пределы групп риска, куда относят наиболее уязвимые к ВИЧ категории: людей, потребляющих инъекционные наркотики (по  данным   ЮНЭЙДС, риск инфицирования у них повышен в 35 раз), секс-работников и мужчин, практикующих секс с мужчинами (МСМ, но не только геи и бисексуалы). 

«В 2016 году графики заболеваемости показывали, что среди этих ключевых групп идет снижение, а среди гетеросексуальных пар —  рост», — рассказывает Лахов. Мэр Екатеринбурга Евгений Ройзман (объявлен Минюстом физлицом, выполняющим функции иноагента)  заявлял , что об эпидемии в Екатеринбурге знают уже много лет, и, по его мнению, ею охвачена вся Россия. 

По словам Алексея Лахова, 2016 год действительно можно считать своеобразным водоразделом: именно тогда изменили систему учета больных и запустили стратегию противодействия ВИЧ-инфекции. Проблеме стали уделять более пристальное внимание в части информирования: например, запустили акцию «Стоп: ВИЧ/СПИД», потом автобусы «Тест на ВИЧ: Экспедиция», которые ездили по городам и тестировали людей.

Согласно его оценке, Минздрав хорошо справился и с работой в части обеспечения терапией людей из общего населения и сохранения приверженности лечению. Россия вышла в мировые лидеры по охвату тестированием на ВИЧ, например, в 2021 году тестирование на ВИЧ  в России  прошли 41,3 млн   человек. Но в погоне за всем населением Минздрав, как считает Лахов, забыл про ключевые группы — они в гораздо меньшей степени охвачены государственными программами. А между тем многие страны уже прошли через это и знают: как только той или иной группе уделяют меньше внимания — распространение ВИЧ в ней усиливается.   

Руководитель Коалиции по готовности к лечению (ITPCru) Денис Годлевский также считает, что отставание от Европы связано с тем, что у нас разные взгляды на программы профилактики. В Европе они включают в себя мероприятия, которые нацелены на работу с ключевыми группами. В России же, по словам Годлевского, с ними работают только некоторые некоммерческие организации:  «Гуманитарное действие»   в Санкт-Петербурге,  фонд «Шаги»   в Москве,  «Гуманитарный проект»   в Новосибирске, но этого недостаточно.

«Государственная профилактика направлена на просвещение общего населения, но это не та специфическая работа, которая сейчас необходима. В некоторых регионах местные СПИД-центры проводят мероприятия для ключевых групп, но это есть не везде. В этом направлении серьезная нехватка финансирования», — заключает Годлевский. Алексей Лахов соглашается, что основная проблема с распространением ВИЧ в России заключается в отсутствии профилактики среди ключевых групп и идеологическом сопротивлении государства в части работы с ними.

В 2020 году российские регионы  потратили   на профилактику в ключевых группах чуть больше 9 млн рублей — это 3,7% от суммы, выделяемой на профилактику среди всего населения и в три раза меньше, чем в 2019 году (для сравнения: на закупку лекарств в 2021 году Минздрав выделил  порядка 31 млрд рублей ).  Хотя профилактика в ключевых группах — это  целый комплекс вмешательств , одобренных ВОЗ, который включает в себя распространение стерильного инструментария для инъекций, раздачу презервативов, предоставление информации, учитывающей особенности каждой группы. 

Одно из основных вмешательств, которое рекомендует ВОЗ, — заместительная терапия для наркозависимых людей. Обычно им назначают метадон и бупренорфин, но в России они  считаются наркотиками   и их нельзя применять для медицинских целей. Хотя многолетние исследования  показывают , что применение этих препаратов приводит к снижению числа случаев передачи ВИЧ-инфекции и  возвращению наркозависимых к нормальной жизни. Некоторые пациенты через какое-то время перестают принимать препараты, другим не удается выйти в ремиссию и приходится пить их всю жизнь, но по крайней мере они не переходят на уличные наркотики.

Однако, по словам Алексея Лахова, среди российских врачей-наркологов существует мнение, что заместительная терапия неэффективна, что это замена одного наркотика на другой и лучше стремиться к полному воздержанию. Хотя,  по официальным данным Минздрава , в длительную ремиссию с подходом «полного воздержания» в России выходят лишь 10 человек из 100. 

«Для того чтобы исправить сложившуюся ситуацию с эпидемией, нужно хотя бы использовать все те методики, которые есть в других странах мира, например  рекомендации ВОЗ , — считает Алексей Лахов. — Иначе получается половинчатый подход: вроде как официально они не запрещены (кроме заместительной терапии), но при этом и не одобрены в полном объеме. Более того, иногда звучат мнения, что такого рода рекомендации полностью противоречат научной школе российской наркологии и эпидемиологии  и должны быть запрещены. Мол, мы и так неплохо справляемся, и, если человек пришел в СПИД-центр, неважно, принадлежит он к ключевой группе или нет, главная задача — обеспечить его терапией, и тогда он не сможет передавать вирус дальше. Это действительно так, однако нередки случаи, когда представителей ключевых групп, да и общего населения, все равно стигматизируют и дискриминируют даже в центрах СПИД». 

Еще одна причина высокой заболеваемости ВИЧ в России связана с отсутствием комплексной просветительской работы. «В европейских странах составной частью профилактики становится просветительская работа среди молодежи и взрослых по использованию презервативов, потому что половой путь передачи  занимает одно из основных мест   среди всех способов распространения инфекции, — говорит Денис Годлевский. — У нас другая ситуация. Например, на VIII Всероссийском форуме для специалистов по профилактике и лечению ВИЧ/СПИДа  звучали мнения , что пропаганда презервативов не лучший способ профилактики, вместо этого нужно всегда говорить об опасности ВИЧ-инфекции».

Другие заявления Минздрава  гласят , что российский путь — верность и отсутствие беспорядочных половых связей. «И то, и другое, безусловно, важно. Но при этом нужно говорить и о презервативах, потому что кому-то подходит воздержание и верность, а кому-то это не подходит, и им тоже нужно предложить действенный метод профилактики, который, кстати, работает во всем мире. То есть нужно больше работать с ключевыми группами и больше говорить о презервативах, в том числе среди молодежи», — отмечает Годлевский.

«В России нет полноценного секспросвета в школах: проводят разовые занятия, но они неэффективны, — говорит Лахов. — Есть только разрозненные гражданские инициативы, например проект  «Кекс-просвет»   по сексуальному просвещению детей, подростков, родителей и учителей. Или  «Тинерджайзер» , который направлен в основном на профилактику ВИЧ. Но при сложившейся идеологии, которая уже  закреплена в Конституции , понятно, что у нас в школах не будет секспросвета». 

Денис Годлевский подчеркивает, что с точки зрения развития эпидемии крайне важно заниматься и мониторингом антиретровирусной терапии. Если все люди, живущие с ВИЧ, получают лечение, то их вирусная нагрузка снижается до нуля и передать ВИЧ они не могут. Тогда эпидемия идет на спад. «Это вносит значимый вклад в профилактику, есть даже такое понятие: лечение как профилактика. В России еще не все получают терапию:  по нашим данным , только 64% человек покрыты лечением. А Минздрав говорит о 82%-ном охвате терапией», — говорит Годлевский. 

При этом, по данным Роспотребнадзора, только 58% людей от общего числа живущих с ВИЧ принимают терапию, этого, по мнению Ляхова, действительно недостаточно, чтобы остановить эпидемию. Нужно наращивать темпы, а для этого брать на наблюдение людей из ключевых групп и лечить их.

Из-за особенностей этих групп и их высокой стигматизации такие пациенты могут не соблюдать приверженность терапии. «Некоторые и вовсе не встают на учет и не получают лечение, а потом попадают в больницу с очень высокой вирусной нагрузкой. Бывали случаи, когда люди попадали в больницу с двумя-четырьмя CD4-клетками при норме от 800 до 1600», — резюмирует Лахов. 

Алексей Лахов считает, что в ближайшие годы произойдет прирост пациентов из присоединенных к России регионов, но эксперты затрудняются сказать, сколько пациентов с ВИЧ проживает в них. Академик Вадим Покровский, например,  прогнозирует , что по итогам 2022 года их может быть около 20 000. 

Кроме того, по словам Лахова, в России идет эпидемия употребления новых психоактивных веществ (как правило, синтетических психостимуляторов), которые раскрепощают половое поведение. «Пока сложно прогнозировать динамику развития, потому что исследований этой группы нет. С одной стороны, есть опасность, что люди будут практиковать небезопасный секс, а с другой — по мере формирования зависимости может состояться переход на инъекционные наркотики, и это тоже будет повышать риски инфицирования ВИЧ. Вот и получается, что очень много неизвестных в этом уравнении, поэтому прогнозы на основании обрывочных данных построить совершенно невозможно», — говорит эксперт.

Лахов считает, что более-менее государство может обеспечить лекарствами людей, которые стоят на диспансерном учете. Но формула победы над ВИЧ  90-90-90   в России не работает. Согласно ей 90% людей с ВИЧ должны знать о своем статусе, 90% людей, знающих о положительном статусе, — получать лечение, а у 90% пациентов, проходящих лечение, должна быть подавленная вирусная нагрузка. 

Денис Годлевский добавляет, что ситуация с финансированием лечения тоже выглядит неважно: «Уже сейчас на закупки антиретровирусных препаратов Минздрав потратил почти треть бюджета следующего года, и эта ситуация будет усугубляться. Решить проблему можно только снижением цен на препараты или увеличением бюджета [на закупку лекарств]».

При этом главный внештатный специалист Минздрава по ВИЧ-инфекции Алексей Мазус  указывал , что важно обращать внимание на то, что число случаев заражения ВИЧ в России неуклонно снижается. Если сравнивать статистику Минздрава разных лет, эпидемия действительно  идет на спад : с 2018 по 2021 год заболеваемость снизилась на 31,4% — с 58,6 до 40,2 случая на 100 000 населения.

Алексей Лахов также считает, что темпы роста эпидемии ВИЧ в России замедляются, что показывают и отчеты Роспотребнадзора. Профилактика среди общего населения работает, а в регионах действуют  программы снижения вреда : например, минимум в 10 регионах людям выдают чистые шприцы и презервативы. Но для ощутимого перелома ситуации этого все еще недостаточно. «Кажется, как будто идет недооценка, и это удручает больше всего, потому, на мой взгляд, эпидемию мы могли бы победить. Мы могли бы выделять больше денег на профилактику, на поддержку неправительственных организаций, которые занимаются работой в этой сфере. Но пока не хватает ни президентских грантов, ни региональных грантов и субсидий, ни денег Минздрава, которые выделяют на профилактику в ключевых группах», — заключает эксперт. 

Источник: www.forbes.ru